Я уже давно, очень давно вспоминаю и все хочу об этом написать. Это было так давно, но оставило в душе такой огромный след и так сильно на меня повлияло... Это важно. Но Вы меня знаете. Собиралась, собиралась... Может, долго бы еще собиралась, но, как всегда, помог случай. Нашла в контакте (кажется) одного из тех людей, о которых будет мое повествование.
Детская психоневрологическая больница номер 18 очень известна среди московских семей, имеющих детей-инвалидов. Лежат там в основном с ДЦП, но довольно часто такие дети имеют по нескольку диагнозов (помимо основного ДЦП, например, слепоту или глухоту, олигофрению, эпилепсию и пр). У меня же просто были некоторые проблемы с ногами и спиной, и меня туда положили на обследование, которое потом плавно перетекло в лечение. Конечно, никаких проблем со здоровьем я н чувствовала, особенно на фоне тех детей, которые лежали со мной в одном отделении.
Мне тогда было 9 лет. И воспринимала я все тогда совсем не так, как сейчас, гораздо проще. Помню, перед госпитализацией меня папа наставлял:"Аня, там дети больные будут, ты смотри, ни в коем случае, над ними не смейся и не передразнивай". А в ответ "клялась и божилась" быть терпимой и относиться ко всем с пониманием, а сама все не могла понять, о чем (и зачем!) он мне все этого говорит.
Пожалуй, это было первое мое столкновение с такими явлениями, как инвалидность и... социальное сиротство. Многие дети в отделении лежали с мамами и бабушками (если были тяжелые совсем), но были и ребята из детских домов. Но для меня тогда таких понятий еще не существовало. Для меня тогда все дети делились на девчонок, со многими из которых я довольно быстро подружилась, и на мальчишек (разумеется, "придурков" - присущий этому возрасту конфликт полов). У нас, кажется, пол-отделения передвигалось в инвалидных колясках, но воспринималось это как-то совершенно естественно, это вообще не замечалось, я видела девчонок, таких же, как и я, и мальчишек, таких же "вредных и противных, как и все вообще пацаны". Не было ни шока, ни страха, ни жалости... Хотя, впрочем, жалость тоже была. Это чувство я испытала всего дважды, но об этом я расскажу позже.
За давностью уже и не помню, были ли мальчишки так уж вредны, но вот моя собственная вредность мне совесть гложет сильно до сих пор.
В отделении был один малыш (сейчас малыш, тогда - "мелкий вредный пацан") - Андрюша. Ему было 4 или 5 лет. Сирота. Я этого не слышала, но мне кто-то рассказывал, что он какую-то тетю (наверное, чью-то маму) уговаривал стать его мамой. Он нравился моему папе, и папа любил с ним подурачиться и о чем-нибудь поболтать, а я ревновала и бесилась. Однажды он чем-то, бедный, умудриля меня разгневать, и я так разозлилась, что запрятала куда-то его крошечные ботиночки, медсестры потом их долго искали....
Помню девочку по имени Света. Она лежала со своим братом. Она была на коляске. Что с ним - не знаю, мне он казался здоровым. Они были из какого-то провинциального города. Когда ее выписывали, мы так слезно прощались. Ее мама написала мне их почтовый адрес. Я обещала написать, "как только выпишусь", но так и не написала.
Больше всего мне запомнились (и запали в душу) Катя и ее мама, тетя Вера - очень приятные и светлые люди... Катя даже по тем больничным меркам была очень тяжелой. Я знала, что пошла она то ли в 9, то ли в 10 лет (когда мы лежали, ей было 13)... У нее была достаточно серьезная степень умственной отсталости и глухота. Периодически случались сильные истерики, когда она начинала сильно плакать или сильно смеяться... Наши мамы тогда сильно подружились. И моя часто просила Катину за мной присматривать, в чем-то помогать, т.к. я лежала одна. Катя ко мне сильно привязалась. Тетя Вера говорила, что я "умею ее успокоить". Мы с ней как-то общались, играли, и мне это общение очень нравилось. Например, я писала ей на специальной игрушечной дощечке пальцем слова, а она, если знала это слово, показывала жест, обозначающий его, а иногда даже произносила это слово. Поскольку в нашей палате был взрослый человек, внимание к нам медсестер было не столь пристальным, и мы активно этим пользовались. После отбоя всегда хотелось есть, и тетя Вера заваривала нам китайские супчики или придумывала прочие всякие штуки...))) Да, кроме Кати, у тети Веры был еще сын Вася, она нам о нем рассказывала и о их жизни вообще. Из этих рассказов помню только, что когда в их родном Душанбе была война, Катя с Васей сидели в подвале...
Когда меня неожиданно выписали (я простыла и разболелась), произошел такой случай. Моя тетя, которая не знала, о том, что меня выписали, приехала меня навестить. Когда она вошла в палату, ей н встречу бросилась разъяренная Катя, что-то в негодолвании мычала, грозя Ксении кулаками и показывая пальцем на мою кровать - Куда вы, мол, Аню дели, верните мне ее немедленно!
У тети Веры мы тоже взяли адрес. И ей мы тоже так и не написали ни разу. Написала как-то она нам. Мы долго этот конверт хранили, все никак не могли ответить, а потом и конверт потерялся... И все. Очень жаль. Мне так иногда хочется узнать, как они поживают...
Продолжение следует.