Да, я решила продолжить тему....
Итак. Как я уже говорила, и в Дом ребенка, и в больницу я ехала в первую очередь "потискать" и понянчиться. Для меня было потрясающим открытием, что есть такое место, где не хватает "тискающих" рук, где крошечные младенцы целые часы проводят практически в полном одиночестве или наедине друг с другом... в тесных стеклянных боксах инфекционного отделения, абсолютно неприспособленных для нормальной повседневной жизни, роста и развития маленького ребенка. Больница - есть больница. В этом-то как раз и заключается основная проблема. В больнице могут предоставить на время койку, бесплатное питание (одинаковое для всех) и необходимое лечение. И все. Покупка памперсов и специального детского питания, приобретение одежды и игрушек, наем и оплата нянь не входит в обязанности больничного руководства, денег на это из бюджета не выделяется, поскольку формально и юридически детей, живущих в больницах у нас не существует - они все находятся в специальных учреждениях... Подробнее об этом проблеме вы можете прочитать ЗДЕСЬ

Это было уже почти 4 года назад, поэтому я уже не смогу воспроизвести полноценный и последовательный рассказ о своем походе в больницу. Расскажу только самое яркое, что запомнилось...
В общем, оказалось, что одна наша прихожанка, молодая девушка Маша, активно общается с сестрами милосердия, трудящимися в больнице и доме ребенка и сама регулярно ездит в больницу. И вот как-то она мне предложила поехать с ней в больницу. И я, естественно, согласилась!
Мы договорились в воскресенье не расходиться после службы, а пообедать в трапезной и поехать в больницу прямо из храма. С нами должна была поехать еще одна наша прихожанка, но в итоге не смогла, и поехали мы с Машей вдвоем.
Больница находится на станции метро "Тушинская".
Выйдя из метро, мы зашли в продуктовый магазин и накупили фруктов, соков и печений для детей. Помню еще, как Маша просила продавщину:
- Вы только выберите там, пожалуйста, по-лучше, а то мы это в больницу везем, брошеным деткам...
Я тогда даже смутилась как-то, думала:"Зачем она это говорит?". А теперь считаю, что она права была. Пусть эта продавщица тоже знает, что и она внесла свой вклад (пусть и такой небольшой), как-то поучаствовала в этом благом деле.
В больнице, пройдя КПП, отправились в раздевалку, где уже сразу переоделись в больничную одежду. Маша одела свой розовый спецкостюм (да, розовый это специально так. Маша сказала, что детей итак постоянно окружают тетеньки в белых халатах и зеленых костюмах, а розовый - это как-то нарадно, необычно, празднично и как-то даже совсем не по-больничному), а мне дала свой белый халат, поскольку своего у меня тогда пока еще не было. На головы мы одели специальные шапочки, на ноги домашние тапки и даже маски на лицо. И уже в таком виде направились отделение.
Всего в больнице отделений много, но опекаемых "преображенцами", кажется, только два - "подростковое", для школьников и подростков и другое (кажется, "младенческое" или "детское" - точно не помню уже, как они его называют), где лежат малыши от грудничков до дошкольников. Туда-то мы и пошли, потому что Маша решила, что для подросткового я еще слишком маленькая и психологически неподготовленная (так и есть! ведь мне тогда было всего 15 лет, а основной контенгент в этом отделении - дети улиц, в том числе, кстати, и мои ровесники).
Проходя по отделению, мы увидели такую картину - в одном из боксов, прижавшись лбом к стекляной части стены, за нами следил глазами маленький мальчик лет трех... и... плакал. Как только мы зашли, стали его о чем-то расспрашивать, он заметно оживился и повеселел, стал нам что-то показывать... Почти сразу мне стало ясно, что он не говорит. Маша оставилась меня с ним наедине и пошла к другому ребенку.
Этот малыш (к сожалению, я уже не помню, как его звали) сначала стал играть со мной в мяч, потом показывал мне свои рисунки и просил нарисовать ему что-нибудь (дал мне в руки чистый листок бумаги и карандаш). Рисовать я честно говоря вообще не умею, но даже те жалкие каракули, которые я тогда изобразила вызвали просто немыслимый восторг. Он с огромным интересом их рассматривал, потом даже, кажется, пытался их обвести и изобразить самостоятельно нечто похожее....
Тогда мне было немного скучно (я же пришла не помогать и делать доброе дело, а тискать малышей... трехлетний мальчик - уже слишком большой и не совсем подходящий объект для тисканья), но и уходить, оставлять его одного было как-то неловко. И я все ждала подходящего момента, когда же он наконец отвлечется на что-нибудь или заиграется сам с собой, а я тихонечно так проскользну через дверь и исчезну... Даже в дневнике я потом написала об этом так сухо: "Мы зашли в первый бокс.Там находился 3-хлетний мальчик.Она оставила меня с ним,а сама пошла к другому ребенку.Там ниче интересного... Поиграла с ним немного". Сейчас, уже спустя годы, когда я вспоминаю этого мальчика, у меня комок стоит в горле. Как часто я заочно прошу у него прощения за свою холодность и такое жестокое равнодушие и немилосердие, как часто мне хочется вернуться туда, найти его и... крепко обнять! Как я жалею, что не сделала этого тогда... Ибо сейчас уже слишком поздно.

Продолжение следует. Сейчас я устала печатать. Простите.